Получившему от хакеров 7,3 миллиарда рублей майору юстиции запросили 20 лет
11 сентября в ходе прений сторон в Балашихинском горсуде Тамбиев заявил, что хранившиеся у него на рабочем компьютере ключи от криптокошельков были вещдоками, необходимыми для расследования. Ему вменяют получение нескольких взяток на сумму более 7,3 млрд рублей от членов хакерской группировки Infraud Organization. За последние несколько лет запрашиваемые и назначаемы сроки по уголовным делам о коррупции значительно возросли, напомнили опрошенные «Известиями» эксперты.
Взятки от хакеров
Прокурор в ходе прений сторон, которые прошли в Балашихинском городском суде 11 сентября, попросила приговорить к 20 годам колонии бывшего следователя Марата Тамбиева. Майору юстиции вменяют получение 10 взяток в крупном и особо крупном размере, четыре приготовления к получению взятки и превышение должностных полномочий. Его бывшей подчиненной Кристине Ляховенко запросили 13 лет лишения свободы за взятку, превышение должностных полномочий и фальсификацию доказательств.
Перечисление предполагаемых преступлений Тамбиева заняло у представителя гособвинения более часа. Так, согласно обвинительному заключению, в 2020 году Тамбиев познакомился с адвокатом Романом Мейером, который представлял интересы членов хакерской группировки Infraud Organization — Марка и Константина Бергманов и Кирилла Самокутеява.
Тогда Тамбиев помог возбудить уголовное дело в отношении злоумышленников, ограбивших квартиру Марка Бергмана. В дальнейшем у сотрудников правоохранительных органов возникали вопросы к деятельности хакеров и их окружению, но с помощью Тамбиева все проблемы, согласно материалам следствия, улаживались.
За свою помощь майор юстиции требовал у Бергманов от $160 тыс. до $1 млн. Так, только невозбуждение уголовного дела в отношении хакеров обошлось им в $250 тыс. Все средства, по версии следствия, Тамбиев получал от них через адвоката Мейера.
В 2021 году Бергманам и Самокутяеву все же предъявили обвинения в неправомерном обороте средств. Дело попало в производство к подчиненной Тамбиева лейтенанту Кристине Ляховенко. Тогда, согласно версии прокурора, хакеры решили обратиться к своему старому знакомому и передали ему через Мейера около $600 тыс. за избрание им домашнего ареста вместо заключения под стражу. А самую большую сумму — $1 млн — Тамбиев просил с обвиняемых за заключение досудебного соглашения.
Однако основная часть преступных доходов Тамбиева, как полагает обвинение, касается криптовалюты — в ходе расследования дела у хакеров изъяли 5212 биткоинов. Тамбиев предложил обвиняемым скрыть эти средства и поделить пополам. В итоге майор получил 2718 биткоинов, а ключи от криптокошелька хранил на рабочем компьютере в папке «Пенсия». Остальная часть крипты ушла на новые кошельки Бергманов и Самокутяева.
Тамбиева задержали в 2022 году при очередной попытке получения взятки от хакеров. В этот раз обвиняемые решили обратиться в правоохранительные органы и передача денег проходила под контролем оперативников ФСБ. Позже задержали его подчиненную Кристину Ляховенко и отправили в СИЗО.
На суде Тамбиев категорически отрицал все обвинения и просил его оправдать.
— Выслушав обвинение, у меня сложилось ощущение, что я нахожусь не на судебном процессе, а на споре любителей сыра и клубники, — заявил он. — Аргументы обвинения субъективны и строятся на предположениях. За 30 месяцев они не удосужились собрать доказательства. В обвинении до сих пор звучат слова «можно подумать», «можно предположить», «наверное».
В своей речи Тамбиев неоднократно отмечал, что благодаря его работе создана уникальная практика борьбы с интернет-мошенничеством. Он подчеркнул, что не принес государству ни копейки ущерба, а более 4 млрд рублей, изъятых у мошенников, возвращены в казну.
— Я и Ляховенко работали в правоохранительных органах и исправно платили налоги. А теперь давайте посмотрим на наших оппонентов. Это люди, которые ни дня не работали, ни дня честного труда, они не заплатили ни единого налога. Всё, что они сделали для государства, — это то, что мы смогли с них взыскать, — сказал майор в свою защиту и отметил, что некоторые настоящие участники преступной схемы выступали в суде в качестве свидетелей.
Ранее на одном из заседаний Тамбиев пояснил, что найденные у него на рабочем компьютере ключи от криптокошельков свидетельствуют лишь о том, что он занимался расследованием дела хакеров. Тамбиев выступит с последним словом в 12 сентября, после этого судья уйдет в совещательную комнату для постановления приговора.
По жесткому пути
Обвинение часто запрашивает большие сроки по должностным и коррупционным преступлениям. Об этом «Известиям» партнер юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры» Дмитрий Горбунов, комментируя позицию прокурора по делу Тамбиева.
— Прокуратура в рамках выполнения функции по поддержанию обвинения самостоятельно формирует запрос к суду по мере и размеру меры наказания, — сказал эксперт. — Вместе с тем суд данной позицией не связан и может от нее отойти и не придерживаться. Размер срока лишения свободы зависит от многих факторов, и в частности от степени тяжести совершенного деяния, количества эпизодов и формы соучастия.
Одним из самых громких дел о коррупции среди сотрудников СК в последние годы стало дело бывшего начальника Главного следственного управления Следственного комитета по Москве Александра Дрыманова. В 2020 году на прениях сторон по делу прокурор запросил для генерала 16 лет колонии, суд приговорил Дрыманова к 12 годам лишения свободы. Еще один фигурант дела бывшего главы столичного СК Михаил Максименко получил 14 лет колонии, на прениях гособвинитель просил для него лишь на год больше. Дрыманов и экс-полковник юстиции Максименко вину не признали, а в ноябре 2023 года стало известно, что Максименко покончил с собой в колонии.
Статистика говорит о том, что оправдательные приговоры по делам о взятках в крупном и особо крупном размере практически не выносятся, а процент наказаний, не связанных с лишением свободы, остается незначительным. Об этом «Известиям» рассказал адвокат Андрей Гривцов.
— В последнее время практика по делам о взятках в крупном и особо крупном размере, к сожалению, идет по всё более жесткому пути, — сказал он. — Это относится и к запрашиваемому государственным обвинителем наказанию, и к тому, какое наказание в итоге назначает суды. Если еще лет пять назад я бы назвал наказание в виде лишения свободы на срок 10 лет вопиюще строгим, то сейчас такие сроки наказания уже никого не удивляют и так называемая «средняя температура по больнице» составляет 12–13–14 лет.
Вместе с тем адвокат отметил, что запрос срока в 20 лет правомерен с точки зрения законодательства.
— Формально государственный обвинитель находился в своем праве, поскольку речь идет об обвинении в совершении нескольких особо тяжких преступлениях. Максимальное наказание, которое может быть назначено при таком обвинении, составляет до 22,5 года лишения свободы, — пояснил эксперт.
Тем не менее Андрей Гривцов считает, что вероятность оправдания сотрудника правоохранительного органа чуть выше, «хотя и крайне незначительно», чем вероятность оправдания обычного человека. Это связано с тем, что сотрудники могут грамотно защищаться, имеют возможность привлекать к своей защите наиболее сильных адвокатов, знают, как расследуются и доказываются дела о подобных преступлениях.
Совершение преступлений с использованием должностного положения является квалифицирующим признаком по многим составам, напомнил «Известиям» адвокат МКА «Закон и право» Александр Бурчук.
— Только по даче и получению взяток в особо крупном размере в отношении сотрудников полиции, СК или ФСБ одно время суды назначали максимально возможный штраф в 500 млн рублей и 10 лет лишения свободы при схожих ситуациях, — сказал он. — Дела вроде дела сотрудников главного управления по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией во главе с руководителем Денисом Сугробовым, со сроками от пяти до 23 лет лишения свободы, — это, скорее, исключение из правил.
В силу законодательного ужесточения и, как правило, общественного резонанса по таким делам сотрудников правоохранительных органов приговаривают к близким к максимальным срокам и размерам наказаний, отметил адвокат. По его мнению, исключение составляют дела с большим количеством участников, когда фигуранты — как правило, низовые сотрудники — заключали досудебное соглашение о сотрудничестве, изобличая руководителей.
Читайте більше новин по темі:
Распечатать